Мариинцы – фронту

22 июня 1941 года началась новая, трудная и героическая страница жизни Мариинцев. Рабочий день увеличился до 10-11 часов, но большинство работниц добровольно по 12-15 часов не уходили из цехов, трудились над выполнением фронтовых заказов. На лесозаводе в это время изготовляли ящики для мин и снарядов, лодки-волокуши для выноса раненых, кадки для воды, которые тоже шли на фронт. Делали немудрящую мебель военных лет:  табуретки и скамейки.                                       

Особо важными заказами были авиапланка, авиабруски, заготовки для шлюпок, весла, лыжи для пулеметов и многое другое. На спиртзаводе в возрастающих размерах увеличивали производство спирта для нужд химии и фронта. В промартелях и бытовом комбинате шили белье, шинели, шапки, телогрейки для фронта, катали валенки.

В выходные дни тысячи Мариинцев работали на воскресниках, а деньги, заработанные на них, сразу же перечисляли в фонд обороны.

На конец октября 1941 года трудящиеся Мариинска сдали в фонд обороны 1 миллион 138 тысяч рублей собственных сбережений и денег, заработанных на воскресниках.

В городе и районе с октября 1941 года вводится обязательное всеобщее обучение (всеобуч) граждан в возрасте от 16 до 50 лет. Через день, по два часа, строевая подготовка, изучение винтовки, военных уставов, штыковой бой.

До войны в  Малопесчанской МТС было 5 женщин-трактористок, а к весне 1942-го их стало уже 45. В числе женщин-механизаторов Ф. Маркидонова, Ф. Прохорова, С. Кузнецова. В колхозе "Вапрус" лучшей тракторной бригадой была бригада №3, которой руководила Павлина Кирк. Готовясь к весеннему севу 1942 года, члены бригады вывезли на поля 24 центнера золы и 1500 центнеров навоза, что равнялось плану всего колхоза. Тракторов не хватало, поэтому члены бригады Павлины Кирк получили к упряжке 2-х быков и двух нетелей. Отремонтировали 10 плугов, две сеялки, всю сбрую и упряжь для быков и лошадей.

Во многих колхозах мало было зерна для посева. Тогда механизаторы Сусловской МТС дали взаймы колхозам 5,5ц. зерна. И.Сантьев, В. Ефимов, И. Стариков призвали всех механизаторов последовать их почину. И, действительно, механизаторы Мариинской, Коноплеводной и других МТС помогали колхозам зерном. Большую помощь семенами оказывали передовые колхозы "Парижская коммуна", "Вапрус", "Память Чкалова".

Комбайнер Августа Михайловна Хромова на уборке урожая выполняла по полторы нормы и за пять дней убрала урожай в колхозе. В колхозе "Ян Томп" (с.Койдула) колхозницы Мария Мионенко, Наталья Иванова, Елена Гирич, убирая хлеб серпами, давали по 200 процентов от нормы, а Марта Корин – 300. При норме 0,12 га она выжала серпом 0,38 га. Самую высшую производительность труда в этом колхозе имела колхозница, мастер высоких урожаев, награжденная серебряной медалью ВСНХ, звеньевая Ирина Нечипуренко. Она выжинала серпом по 0,5 га в день. Звеньевая колхоза "Красный Перекоп", Анна Кондратьевна Юткина в 1942 году получила рекордный урожай картофеля – 1193 центнера с гектара.

Поздно вечером, вернувшись с работы, колхозницы и работницы при свете керосиновой коптилки готовили посылки с теплыми вещами на фронт. Вязали варежки, носки, шили кисеты, рубили табак. Готовили вкусные сибирские пельмени.

В январе 1943 года трудящиеся города и района совместно с новосибирцами отправили на фронт 49 вагонов подарков для Сибирской дивизии. Несколько позднее на фронт было отправлено еще 40 вагонов с подарками. С первым, из этих эшелонов, в гости к фронтовикам с подарками ездила А.К.Юткина.

1 Мая 1943 года Мариинцы получили телеграмму за подписью Председателя ГКО тов. Сталина: "Передайте  трудящимся Мариинского района, собравшим 4100 тысяч рублей на постройку боевых сибирских авиаэскадрилей "За Родину", сдавшим в фонд Красной армии 7284 пуда хлеба и отправившим фронту подарки и теплые вещи, мой братский привет и благодарность Красной Армии".

И вот, наконец, настал долгожданный и незабываемый день 9 мая 1945 года – день Победы над фашистской Германией. Звоном оркестров, морем знамен и цветов, радостью, выплеснувшейся на улицы, встретили Мариинцы этот замечательный день – первый, самый первый победный праздник, которого ждали четыре года. В веках не померкнет величие боевых и трудовых подвигов советских людей, сражавшихся на фронтах и ковавших победу в тылу.

 

 

 

 

 

                                        

                                                  Максим ЩЕРБАКОВ

                                                               

                            Её   поле

 

                                                                   Славься, славься поле,

                                                                   Ставшее судьбою!

                                                                                 /В. Фирсов/

 

Последний раз я видел ее в 1980 году, накануне 110-й годовщины со дня рождения В.И. Ленина. Анна Кондратьевна обещала ответить на вопросы редакции газеты "Кузбасс", и мы встретились в ее новой квартире в               Мариинске.

- Весна на дворе, а мне вот доктора велят дома сидеть…

Она достала из альбома письмо, только что полученное из Херсона от учащихся педагогического училища, и положила передо мной. Оказывается, биологический кружок занимается темой: "Памятники животным и растениям ". Ребята услышали, будто у нас в Кузбассе собираются открыть памятник картофелю, интересуются, правда ли…

- А почему бы и не поставить такой? – говорит Анна Кондратьевна. – Ведь в нашей Кемеровской области – первые картофельные рекорды были. – И Юткина назвала знатных мастеров, чьи имена хорошо известны старшему поколению: Анну Ефимовну Картавую, Екатерину Даниловну Поморцеву, Нину Михайловну Сандакову, Татьяну Андреевну Лейкину…

                   -Сейчас по березовым колкам прохаживается апрельский ветер – снег сошел нынче рано, и трава уже пробивается… Дождика бы теплого, частого, и зашумит все вокруг. Хорошая это пора!  не могу без поля, без весны…

Ее весна была нерадостной. Робкой, растерянной стояла Нюра перед отцом и незнакомым человеком.

-             Ну, дочка, хватит, побатрачила… Замуж собирайся. Вот прошу любить и жаловать Павла Александровича Юткина, женой ему будешь. Мужик он справный, пять коней, коровы, стадо овец…

Юткин – вдовец, уже в годах. Нюра, опустив голову, беззвучно плачет, прикусывая губы. Руки, словно плети повисли. Хочется повернуться и убежать…

- Дура!  Счастье привалило, а ты – рюмзить, - сердито говорит отец. Он долго торгуется с будущим зятем. И тот сулит пригнать коня, дать телегу, зерна, соху.

- Овец бы еще, - вставляет Кондрат Шрамков.

-  Ладно, поросенка возьмешь в придачу.

Когда жених уехал, Кондрат Яковлевич, вконец захмелевший, изливал свое горе дочери:

 - Нечего делать, Нюра, ни кола у нас, ни двора. Матери нет, а ртов целых пять. И за недоимки трясут. – И в который раз, рассказывает дочери, как его, воронежского батрака, приговорили в 1905-м к ссылке в Сибирь за причастность к бунту на станции Лиски…

И потекли, в замужестве для Анны, дни в труде без разгиба. Чуть свет – уже на ногах. У "справного" мужика – полный двор скотины: надо накормить, напоить, подоить коров, сготовить обед, присмотреть за пасынком, а в свободную минуту – за прялку или кросна.

А в четырнадцатом проводила мужа на позиции. Теперь уже все делала сама: и пахала, и сеяла, и сено скирдовала, и хлеб ждала.

 

Уже свергли царя и прочих "временных". Уже развивался в Николаевке алый флаг, а Павел Юткин все еще не возвращался с фронта.

Вдруг срочный сход крестьян деревни: из Томска прискакал на взмыленной лошади уполномоченный.

- Красной армии нужен хлеб!

Мужики молчат. Тогда встала Анна Юткина. Что-то скажет солдатка?

- Хлеб можно собрать. Не много, но можно!  Пиши:  жертвую для Красной Армии… А еще обещаю десятину ржи в пользу красноармейцев вырастить.

Села, поправила платок. Повеселел уполномоченный:

- Это по-большевистски!

Вслед за ней кто пуд, кто два записывал, а кто тоже взялся десятину ржи вырастить для армии.

Расходились поздно. Все смотрели на Анну, будто в первый раз увидели.

Рожь косили жаткой, присланной из волости. Нюра шла по жнивью в лаптях, вязала снопы, ставила в суслоны. Тут, в поле, и вручили ей красную косынку. Хлеб на станцию увозил обоз. На дугах трепетали красные ленточки, на передней подводе в красной косынке сидела Анна Юткина. А за ней, как за флагом, двигался весь обоз.

- На всю жизнь я запомнила то Ильичево поле, - говорит Анна Кондратьевна. – С него будто перевернулась вся моя жизнь.

Осенью 1924 года неожиданно для Анны односельчане выбрали ее председателем сельсовета. Старый председатель ударился в пьянку, запустил все дела. Кое-кому это было на руку. Председатель уезда настаивал на своем предложении – переизбрать не только председателя, но и всех членов Совета.

- Смотри-ка ты, расписаться не умеет, а туда же – в начальство лезет, - злословили кулаки про Анну. Не одобрял такого поворота дела и муж Павел Юткин.

На первых курсах председателей сельсоветов в Мариинске Юткина была единственной женщиной. После курсов ночами сидела, одолевая букварь. Обложилась книжками, тетрадками. Кулаки не раз грозили двор спалить, подстеречь на таежной дороге. Но все больше единомышленников становилось у Анны. Опираясь на активистов, Юткина все увереннее наводила порядок в селе.

Вечером – собрание николаевцев. Заменили почти всех членов исполкома сельского Совета. Анну Кондратьевну избрали председателем.

Собрания. Ликбез. Борьба с пьянством и самогоноварением. Опасные поездки с деньгами и отчетами в Мариинск (по дорогам шныряли бандиты). Ее красная косынка мелькала везде. Беспартийную, малограмотную женщину односельчане избрали вторично председателем сельсовета.

Памятным для Николаевки выдался 1930 год. В школе – народу битком. Идет запись в колхоз.

К полуночи двадцать хозяйств решили жить сообща, первой среди них Анна.

 - А как назовем сельскохозяйственную артель?

Поднялся  красногвардеец Кузьма Березовский.

- Я, товарищи, где только не воевал, а больше всего Перекоп запомнил. Сколько там жизней  наших красноармейцев полегло. Так что предлагаю в их память имя нашему колхозу дать "Красный перекоп".

На том и остановились.

 

Славился "Красный Перекоп" коноплей. Многие соседние колхозы сеяли ее, но рекорды по части семян были за николаевцами. Однажды брала с колхозницами Анна Кондратьевна коноплю. Обедать сели у согнутой березки. Развернули узелки, открыли туеса. Краюшка хлеба легла на измятую газету. Прямо на Юткину с портрета смотрела Мария Демченко. "Получила 500 центнеров свеклы с гектара… Стахановка…" Управляясь с нехитрой снедью, Анна Кондратьевна читала заметку. И все больше удивлялась тому, как Демченко наперекор всем трудностям добилась успеха.

- Вот бы нам звено создать да за картофель взяться, - словно советуясь с подругами, произнесла Юткина. – Мой отец знаток по этой части.

Мысль была эта ко времени. В Мариинске строили спиртзавод. А картофель для него – главное сырье. "Красному Перекопу" поручили всерьез заняться картофелеводством. Тогда и назначили Юткину звеньевой. Сначала работали втроем, позже десять человек набралось: Дарья и Ульяна Маркины, Фекла Романова, Матрена Сердюкова, Анна Ивлева, Александра Поваляева, Луша Гавриленкова… С этими людьми и решила Анна Кондратьевна потягаться со звеном Марии Демченко. Дали слово: вырастить 500 центнеров картофеля с гектара.

Далеко не все верили, что можно собрать такой урожай картофеля в Сибири. Но агроном Долганов говорил Юткиной: "Не слушайте никого, верьте науке". И учил, как задерживать большие снега, как прибивать влагу, подбирать и яровизировать семена, на какую глубину пахать и когда подкармливать растения.

Лето 1936 года выдалось неблагоприятным: часто надвигались холода, дождей выпадало мало. Да и опыта не было у звена. И все-таки собрали с гектара 353 центнера картофеля. Если учесть, что в округе средний урожай не превышал 80-90 центнеров с гектара, это можно было считать успехом. А следующий год принес Юткиной и ее подругам славу: 615 центнеров получило звено с гектара. Сорт "Ранняя роза" хорошо прижился в сибирских условиях. Но Анна Кондратьевна решила испытать и другой сорт – "Кореневский".

В 1938 году засадили "Кореневским" 2,6 гектара – на пробу. Агротехнику возделывания картофеля почти не изменили, однако окучивали два-три раза, удобрений внесли по нормам. И вот на этой небольшой площади "Кореневский" показал себя рекордистом – звено Юткиной собрало по 909 центнеров с гектара. Мариинцы приближались к рекордным урожаям. А в Канаде уже снимали свыше тысячи центнеров.

На краевом слете передовиков сельского хозяйства в Новосибирске Анна Кондратьевна заявила с трибуны:

- И у нас можно снимать такие урожаи!

В честь 18-го партсъезда она дала слово догнать канадцев.

Потрудились немало. Члены звена зимой и весной собирали золу и куриный помет, размельчали его, смешивали с калийной солью, с мешками поднимались на церковные крыши и сгребали оттуда голубиный помет. Запасались перегноем. Много дельного подсказал отец Юткиной Кондрат Яковлевич. В 1939 году, в год вступления в партию коммунистов, Юткина со своим звеном получает с гектара 1217 центнеров!  А какой это был картофель!  В колхоз ездили делегации, чтобы своими глазами посмотреть, убедиться в невероятно высоких результатах.

Спустя три года, когда уже шла война, звено Анны Кондратьевны удивляет мир новым достижением – получает 1330 центнеров картофеля с гектара!

Цифры, цифры… За ними – титанический труд земледельцев, порой до изнеможения: нередко работали едва ли не круглые сутки, причем без такой техники, как сегодня. Юткиной слали посылки с разными сортами картофеля – "Нарымчанка", "Лорх" – просили испытать. Самые крупные клубни давал сорт "Нарымчанка", но внутри их образовывалась пустота. Что думают по этому поводу ученые?  Анна Кондратьевна едет в Москву к академикам.

Легко сказать "едет". Путь до Москвы занимал целую неделю в один конец. А потом непросто было оставить на такое время поле. У Анны Кондратьевны в семейном архиве сохранился снимок, где она беседует в кругу известных ученых.

С волнением я слушал рассказы Юткиной о встречах с видными деятелями партии и государства – с К.Е. Ворошиловым, М.И. Калининым, С.М. Буденным, об их душевных советах учить своему опыту молодых. И она шла в другие хозяйства, в школы, на радио, выступала в газетах, рассказывала об агротехнике картофеля гостям из Москвы, Новосибирска, Томска, Красноярска.

Николаевку, где жила и работала Анна Кондратьевна, навестил в 1942 году начальник Политического управления Красной армии А.С. Щербаков и от командиров и красноармейцев сердечно поблагодарил талантливую женщину за все, что делает она для роста благосостояния народа, для победы.

В 1942 году партия и правительство отмечают заслуги Юткиной орденом Ленина, а через год ей и членам звена присваивают звание лауреатов Государственной премии. Газеты мира пишут о сибирячке. Сотни писем получает в то время Анна Кондратьевна из всех уголков страны, из-за рубежа. Колхоз "Красный Перекоп" Мариинского района с красной строки заносится в историю славных дел нашего народа. Среди писем сохранилось стихотворение бойца А.Анфимова.

                               "Ваше звено и мое отделение,

                               Ваша картошка и мой пулемет,

                               Ваш урожай и мое наступление –

                               Все это немцу житья не дает!"

Как нужен был фронту, стране второй хлеб!  И сибиряки его давали. Вагонами сушеная картошка отправлялась из Кузбасса на фронт, обозами везли ее к спиртовому заводу в Мариинск.       

 

Зима 1943-го.

Эшелон движется на запад. Не танки и пушки, патроны и снаряды на этот раз везут из Сибири – сорок девять вагонов пельменей, пряников, битой птицы, спирта, теплых вещей. Не пять и не десять дней в пути – несколько недель. Вот и Подмосковье, потом  Калинин, Селижарово. Состав увешан елками – фронт рядом. Медленно, в сопровождении зенитных установок отсчитывает километры поезд. Конечный пункт – станция Велико Поле.  Ночь.  Слышатся орудийные раскаты.

 Вагон, где разместилась делегация, входит командующий корпусом сибиряков-добровольцев генерал Поветкин с офицерами.

- Юткина?  Анна Кондратьевна?  Вот бойцы обрадуются. Завтра же встречу устроим.

Одиннадцать дней под огнем врага провели Юткина и другие члены делегации среди воинов-земляков. Анна Кондратьевна учила повара санбата варить пельмени, ухаживала за ранеными, заходила в блиндажи окопы, чтобы передать приветы от родных и близких бойцам-землякам, письма, фотографии, подарки.

В те суровые дни военный трибунал судил труса, пытавшегося перебежать к немцам. Дали слово и Анне Кондратьевне. И оно прозвучало как приговор народа:

- Изменить Родине?  Предать товарищей?  Пустить дальше на нашу землю врага?  Настоящие сибиряки грудью стоят за родную землю, а ты… Бросил винтовку, поднял руки. Перед кем?  Перед душегубами и вешателями… Нет таким снисхождения.

 Она звала бойцов сражаться с оккупантами до последней капли крови, уничтожать их беспощадно, заверяла, что сибиряки в тылу не пожалеют сил, будут снабжать фронт и оружием, и продовольствием, и одеждой. А если понадобится, то женщины займут места в окопах рядом со своими защитниками.

Спустя много лет бывшая санинструктор Пана Андреевна Алянчикова рассказала:

- Я тогда была медсестрой эвакоотделения медсанбата. Мы с подругой из Новокузнецка Таней  Зудовой и другими фронтовыми друзьями вместе с Анной Кондратьевной сфотографировались. Не верилось, что рядом Юткина, знатная женщина страны. На память вручила она нам пуховые рукавицы. Мы подарили ей трофейный котелок и написали на нем свои имена.

Снимок и котелок бережно хранила Анна Кондратьевна, как и множество других свидетельств глубокого уважения к ней советских людей.

20 мая 1948 года Указом Президиума  Верховного Совета СССР ей было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

Среди двадцати двух колхозниц страны, удостоенных за годы войны звания лауреатов Государственной премии, были и члены звена А.К.Юткиной.

Почти девяносто лет было Анне Кондратьевне, когда она узнала, что учрежден областной приз ее имени за выращивание высоких урожаев овощей. И может быть, когда-нибудь, как она и  мечтала, поднимется на кузбасской земле памятник во славу героев картофельного поля…

 

                                                            Раиса  РАМАЗАНОВА

 

       Стойкость и оптимизм вселяла

                         Родина

О том, что на Западе Гитлер бряцает оружием и брусчатки ряда европейских стран топчет немецкий сапог, мы знали, но все же нападение фашистских полчищ на Советский Союз оказалось неожиданным. В первые дни войны на фронт ушли два моих брата, сноха, сестра, а меня, пятнадцатилетнего "добровольца", военком просто-напросто выставил за порог военкомата да еще пригрозил, чтобы  ноги моей здесь больше не было: "Ишь ты, пигалица, на фронт ей захотелось. Кру-у-гом!  Домой, к мамке, бе-го-ом марш! – и вдогонку добавил: - Появишься еще – уши надеру!".

Пусть молодым людям мои слова покажутся сегодня высокопарными, но мы все тогда глубоко переживали великое горе, обрушившееся на нашу страну, но моральный дух народа был очень высок. Как и большинство моих ровесников, я считала себя подлинным патриотом, большая общенародная трагедия оказалась всепоглощающей, оттеснившей на задний план многие личные неурядицы.

Пришла я в сельсовет и выпросила справку, прибавив себе два года, а, получив паспорт, по добровольной мобилизации 26 февраля 1942 года отбыла в город Кривощеково на военный завод № 179. Нас, прибывших подростков, поселили в голубятне, в семи километрах от завода. Немного подучившись токарному делу, я встала за станок. Мы делали снаряды для нужд армии. Трудились по двенадцать часов без выходных и отпусков.

Помню, украли у меня хлебную карточку. Стою за станком и плачу день, другой. Подходит мастер, добрый такой старичок, узнал, в чем дело и отдал мне свою карточку. Не знаю, как он сам                                                пережил тот месяц, но я долго с тех пор, беря хлеб, вспоминала доброго наставника, который буквально спас мне жизнь.

В общежитие мы почти не ходили, жили здесь же, в цехах, - все теплее, да и силы меньше расходовались. Питались исключительно мерзлой картошкой с крохотной пайкой хлеба. Изредка доводилось кушать жиденький суп с махонькими "глазками"  плавающего растительного масла. Но, несмотря на голод и холод мы трудились на совесть и, в большинстве своем, давали в смену по полторы нормы. Знали:  снаряды фронту ой как нужны.

Что же помогало нам выстоять, сохранить веру в Победу?  Источником этой веры была для нас Родина. Она-то и ободряла в тяжелые минуты, давала силы, вселяла непоколебимую стойкость и оптимизм: " Пусть, хрипя, задыхаясь в метели, через вечный сибирский мороз, наш народ в обмороженном теле красным солнышком душу пронес".

Я не жалею о трудностях, которые выпали на годы моей юности, но сейчас, на склоне жизни, порой становится обидно за себя и других стариков, которых даже в дни государственных праздников забывают поздравить. А старикам много и не надо:  лишь чуточку внимания и уважения, ведь это они перенесли все тяготы военного лихолетья и знают, что "…на каждый сорок первый есть в жизни свой – победный  сорок пятый".

 

                                                                    А.  НИКОЛАЕВ

 

             Все  мы  Родины  сыны

… Война принесла много горя нашей стране и всему миру. Отцы и старшие братья уходили на фронт. Нас, молодых парней и девчат, со школьной скамьи мобилизовали в ФЗО, работали на новых стройках оборонной промышленности и других значимых объектах. В число тех мобилизованных попал и я, тогда ученик 7 класса железнодорожной школы № 42 ст. Мариинск. В декабре 1942 года нас, по организованному набору из городов и населенных пунктов, привезли в город Томск и определили на завод "Сибкабель". Нашу группу – около 30 пацанов-подростков  -  хотели обучить на слесарей, определили в какой-то цех на чердак, где было много пыли, грязи, стоял длинный слесарный верстак, были одни слесарные тиски и по одному набору инструментов. Наш руководитель по слесарному делу водил нас по цехам, где изготовляли медную проволоку. Мы видели, как из толстой проволоки делали тонкую, чуть не в волос, а то и тоньше. Жили мы в плохо отапливаемом заброшенном доме неподалеку от завода. Питались, кто, как мог: столовых не было. И так прожили до февраля 1943 года, когда приехал представитель Новосибирского завода авиационной промышленности им. Чкалова и отобрал желающих работать на том заводе.

Когда нас привезли на завод, то глазам не верилось, думали в рай попали, такая кругом была идеальная чистота и порядок. В сопровождении секретаря комитета комсомола мы прошли экскурсией по предприятию, затем нас привезли на место проживания в барак, где все к нашему приезду уже было готово: кровати, постельные принадлежности. И то же чистота, порядок и уют. Жили мы недалеко от завода, можно было доехать трамваем или дойти пешком. Впоследствии нас переселили во вновь построенные бараки, но расселили по отдельным комнатам на 7-10 человек.

Мы учились и работали, быстро осваивали выбранные профессии. Я выбрал профессию токаря по холодной обработке металла.                                       

Идя на работу, мы проходили, пригнувшись, под "ЯКами на стоянках у сборочных цехов. Выпускали их много, сначала грузили в вагоны, в закрытых от посторонних глаз ящиках. Но фронт ждал истребителей, и дело ускорили, стали грузить открыто – комплектом, а иной раз получатели-пилоты с аэродрома доставляли их на фронт своим ходом.

Во всех цехах и на территории завода были лозунги: "Все для фронта, все для Победа над врагом!", "Смерть фашизму!"  И мы все старались, работали, даже не уходя с завода.

Руководство предприятия заботилось о молодежи. В нужное время предоставляло отпуск на неделю, давало путевки в дома отдыха. В каждом цехе были столовые, питались неплохо. А для тех, кто выполнял норму до 1000%, питание было бесплатным, их стали называть "тысячниками".

Война есть война. С нашего завода много человек ушли добровольцами на фронт. Но истребители были нужны фронту и Генеральный директор завода, а он был в генеральском звании, позвонил Сталину с просьбой, чтобы с военных заводов не брали людей на фронт. И для рабочих призывного возраста появилась бронь – документ с красной полосой по диагонали, он и сейчас у меня хранится в семейном архиве, как реликвия.

За все эти годы я раз пять был в недельных отпусках, дважды в доме отдыха. Шла война, но руководство завода не забывало о нас, кто ковал Победу в тылу.

9 Мая 1945 года. Радио сообщает: "Конец войне!  Победа!  Победа!  Конец фашизму, конец Гитлеру!" Мы ринулись на трамваи, которые к этому часу были облеплены спешащим людом. Кто транспортом, кто бегом добирался до завода. В проходных давки. На площади завода начинается митинг в честь Победы. Выступают рабочие, руководители. Мы ликуем, радуемся, поем… трудно описать эту радость. Наступило мирное время, страна восстанавливала разрушенное войной хозяйство…

Тосковал я по дому. Мои заявления об увольнении не дали результата, пришлось под предлогом командировки сняться с паспортного и военного учетов. Приехал в Мариинск в 1946 году, работал на ряде предприятий, имею в трудовой книжке записи о многих поощрениях, медаль "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.", юбилейную медаль к 50-летию Победы.

9 мая никогда не сотрется из памяти фронтовиков и тружеников тыла. Одни сражались с врагом на передовой, другие снабжали Родину хлебом, мясом, молоком, овощами, военной техникой, шили одежду… Поистине, страна была одним боевым лагерем. Это была наша общая победа над врагом.

 

                                                                 Николай  ТЕРЕНТЬЕВ

 

                         Сильная  духом

Как и у большинства ее ровесников, война оставила глубокий след в сердце Ольги Николаевны Ланиной. С вестью о войне потянулась череда серых дней. Вскоре на фронт ушли отец Ольги – Николай Афанасьевич Федотов – участник гражданской и финской войн, а также брат Анатолий и ее жених Владимир Ланин. Опустело село, остались лишь старики да бабы с ребятишками.

Зимой очередь дошла и до 16-летней  Ольги. По разнарядке ее направили в Новосибирскую область, куда эвакуировался  военный завод № 188. Жилья не было. Пришлось самим рыть землянки, в которых ощущалась нехватка тепла и света. Спали вповалку на сбитых нарах, потеснее прижавшись, друг к дружке, чтобы не замерзнуть. Постельных принадлежностей не было. Вот так промучаются девчата в полудреме всю ночь, а утром по морозу трусцой бегут семь километров до заводских цехов. Работали в две смены и без выходных. Завод выполнял военный заказ – делали патроны и снаряды.

-Утром подходишь к станку, - говорит Ольга Николаевна, - а на нем уже висит табличка с надписью: "Помри, но боевое задание выполни!" Выполняли и перевыполняли. Помню такой случай: пишу на фронт письмо своему будущему мужу и подчеркиваю "…Володя, родной, бей фрицев, куй победу, а я тебе патронов вдоволь наделаю. Дам продукции столько, сколько потребуется". Послушал он меня и давай полосовать по фрицам  длинными очередями из своего автомата, а патронов-то у них тогда не ахти сколько было. Вот командир и давай его распекать за такое транжирство. Грозил даже под трибунал отдать. "Спасибо твоему письму, - писал позднее Володя, - только оно меня и спасло. Когда командир твои строчки о патронах прочел, улыбнулся, для острастки меня поругал и отпустил".

Ольга Николаевна смахнула с глаз слезинки и продолжила:

   Конечно, на фронте победа солдатам доставалась нелегко, но и нам, тыловикам, приходилось не сладко. От усталости и недоедания порой падали прямо у станков. Кормили-то нас на заводе всего лишь один раз в сутки, да и то давали похлебку из мерзлых овощей. Многие мальчишки и девчонки не выдерживали навалившихся невзгод и разбегались по домам, но их отлавливали и возвращали назад или судили и отправляли в лагеря. Я тоже как-то пожаловалась в письме маме, что нет уже никаких сил, не знаю, что и  делать. Она же в ответ наставляла: "Крепись, доченька, сейчас всем трудно. Вот разобьем врага, тогда и отдохнем. Не вздумай убегать, в тюрьме еще хуже".

В 1943-м закончилась для Ольги Николаевны заводская эпопея, и она возвратилась в родное село Вторая Пристань. К этому времени с фронта инвалидом 1-й группы вернулся отец. Хоть и покалеченный, но живой. И столько было в семье радости. Только радость вскоре сменилось горем – парализовало мать. Ольге долгое время приходилось "разрываться" между работой и домом. А работать в то время она начала в артели "Птицепром". Летом заготавливала птицу и яйца для госпиталя, а зимой вчетвером – она, Клавдия Мещерякова, Анна Панибратова и Лида Новикова рубили на лесосеке у Лукьяновской мельницы дрова и возили в госпиталь, располагавшийся в педучилище. Зима стояла лютая, а одежонка у девчат не ахти какая. Пока рубят, пилят и на возы нагружают – вроде тепло, а тронулись с места – и зуб на зуб не попадает. К тому же быки порой  кураж учинят: лягут и даже на кнут внимания не обращают, хоть забей их. Вот и бегают девчата вокруг возов да толкаются друг с дружкой боками, дабы как-то согреться.

-Победа!  Победа! – облобызал Ольгу Николаевну один из раненых бойцов, когда она весенним майским утром пришла на работу. Слезы радости затопили душу. Села Ольга и заплакала:

-Неужели все тяготы военного времени позади? Неужели Победа!?  Неужели скоро она встретит Володю?

Да так и было. Вернулся с войны ее брат, затем Володя. Вскоре сыграли свадьбу, и пошла мирная жизнь. Расформировался госпиталь, и Ольга Николаевна Ланина перешла на работу в дом ребенка, где затем трудилась все четверть века, вплоть до выхода на пенсию.

 

                                             

 

                                             Виталий  ВЕРЕТЕННИКОВ

 

            Легендарный  Иванов

В кабинете начальника станции Мариинск шло совещание. Собрались представители всех служб железнодорожного узла, обсуждали как ловчей и интересней провести праздник – 100-летие станции. Старались вспомнить всех поименно ветеранов-железнодорожников. Кто-то назвал фамилию Григория Семеновича Иванова. Он оказался самым старейшим в дистанции пути, собственную судьбу с железной дорогой связал еще в довоенные годы. Назвали и возраст ветерана – 84 года.

 

Родился Григорий Иванов в сибирском "клондайке" – в городе Бодайбо за год до Ленского расстрела рабочих на золотых приисках. В год Октябрьской революции вместе с отцом-шахтером переехал в Черемхово. Там же Григорий закончил рабфак, а в 1935 году поступил в Новосибирский институт военных инженеров железнодорожного транспорта. Есть интересная деталь:  одним из заведующих кафедрой был генерал-майор Катюков, который после гражданской войны восстанавливал железнодорожный мост через реку Кию, поврежденный отступающими на восток колчаковцами.

Свои дипломы военные инженеры защищали летом 1941 года. Григорий Семенович как сейчас помнит, что 15 июня в Новосибирске выпал град гигантских размеров. Тогда, будучи студентом, он поднял три градины, растопил и получился целый стакан воды. Но Иванов – человек не суеверный и никак не связывает с этим ровно через неделю начавшуюся войну.

Дипломированные специалисты такого уровня, как Григорий Иванов в сороковые годы были на вес золота. Несмотря даже на тяжелое военное положение, тыл работал для фронта, а Тринссибирская магистраль на порядок выше. По стальным путям России день и ночь отправлялись на запад военная техника, солдатский провиант, обмундирование, армейские соединения. Поэтому и посчитало вышестоящее руководство, что молодой инженер нужнее в дистанции пути – на станции Клюквенная.

И вот в 1943 году обстоятельства сменились, произошел перело